Жизнь после
|
Телефон молчит третью неделю.
Электричество отключили примерно тогда же,
но чуть позже, так что некоторое время я еще
могла наслаждаться звонками в дверь и
миганием лампочки в туалете. Потом и эти
скромные радости жизни стали мне
недоступны. Стучаться в квартиру
прекратили вскоре после того, как сдохли
газовая плита и колонка - значит, уже дней
десять, как никто не приходил. Наверное
решили, что я уехала. Мало ли, может, у меня
умер богатый дядюшка где-нибудь в Штатах, и
я рванула за наследством. В наше время еще и
не такое бывает...
Скучно. По правде сказать, никогда не думала, что это будет так скучно. Впрочем, я грешным делом надеялась, что это будет вообще никак - то есть следуя известной фразе: "Пока ты есть, Ее еще нет, а когда Она приходит, тебя уже нет". Не случилось. Интересно, со всеми так бывает, или только мне устроили такую эксклюзивную, особенную жизнь после? Неприятно. Когда понимаешь, что не можешь коснуться ни одной вещи - то ли ты сквозь них проходишь, то ли наоборот... Это очень неприятно. Даже когда понимаешь, что слишком тихо вокруг - и не можешь ни крикнуть, ни швырнуть об пол какую-нибудь хрустальную посудину (как же я их ненавидела раньше! Но "в наследство" мне маман передала немеряное количество всяких рюмочек, бокальчиков, графинчиков... ) - пусть бы зазвенела, распадаясь на блестящие сколки, как бы размотала тот слой ватной тишины, что с каждым днем становится все толще, и все сильнее опутывает меня... Но нет. Нельзя. Вот и довольствовалась я раньше нечастыми телефонными трелями, звонками и стуком в дверь, легким потрескиванием неисправной лампы дневного света. А теперь и это мне недоступно. Теперь ловлю редкие гудки машин во дворе, проклиная свой седьмой этаж и пластиковые стеклопакеты, так замечательно (и даже слишком замечательно) изолирующие меня от звуков внешнего мира. Проклинаю себя за то, что слишком крепко закрутила краны, пусть бы хоть вода что ли капала... Правда, говорят, от этого сходят с ума. Хороша же я была бы - сумасшедший призрак, запертый в пустой квартире. Тоже мне, кентервилльское привидение... А вот если бы я не откладывала все "на потом" и вовремя оплачивала счета - тогда бы еще минимум пару месяцев, даже если бы все мои знакомые разочаровались застать меня дома, все равно, иногда бы проверяли, а то, может, кто-нибудь ошибался бы номером, вслушивался бы в длинные гудки, напряженно ожидая, что абонент возьмет трубку, и не зная, что вокруг телефона на другом конце провода счастливо нарезает круги бесплотное существо, само не понимающее, кто оно такое есть, но безумно радующееся каждому звуку... И лампочка, которую я в то утро забыла погасить, горела бы и хрустела, как новенький целлофановый пакет, когда в него складываешь книжки... Мечты, мечты... Любопытство. Почему спокойно прохожу сквозь стены внутри квартиры, но наружу - ни-ни? Почему не отражаюсь в зеркале, но зато прекрасно вижу себя в полированной поверхности черного старого, еще бабушкиного, пианино? Почему вынуждена молчать, как будто больна сильнейшей ангиной? Странное это ощущение, когда артикулируешь так, как привыкла это делать всегда, напрягаешь гортань (или что там напрягается, когда человек говорит) - и не произносишь не звука... Но и любопытство, мучавшее меня в первые дни и даже недели заточения, толкавшее сквозь каменные и гипсокартонные перегородки между комнатами, заставлявшее часами маячить перед зеркальными поверхностями, застывая в самых разнообразных позах, даже любопытство постепенно угасало, оставляя место безразличию, усталости, пустоте... Однообразие убивает. Впрочем, эта фраза странно звучит по отношению ко мне. Я-то вот уже больше месяца лежу на диване в спальне и... ой, не нравится мне это слово, но я действительно разлагаюсь. Поэтому и рада, в принципе, что запахов я теперь не различаю... Вот ведь тоже, странно и удивительно - все вижу, все слышу, но ничего не обоняю и не осязаю... Надолго ли это все? И что будет, когда наконец-то вскроют двери, вынесут тело (мое тело!) и закопают где-нибудь на кладбище? Поселюсь ли среди памятников и крестов, буду наблюдать за похоронными процессиями, ловить каждое слово, каждый жест, и, может, научусь в конце концов хоть как-то влиять на окружающую меня действительность? Устрою себе там такой тихий уголок... Есть ли еще призраки? В последнее время этот вопрос мучит меня все сильнее... Хотя, вполне вероятно, что я навсегда останусь здесь, в этой трехкомнатной квартире, которую купит несуеверная семья, и буду я следить за их жизнью, и завидовать, и истекать этой завистью, а когда-нибудь, окончательно утомившись, закуклюсь в углу шкафа, среди старых вещей, которые есть у каждого человека и наверняка будут у этих пока незнакомых мне людей... Вещей, которые уже никому не нужны, но и выбросить их - жалко. Там я буду совершенно точно уверена, что меня не потревожат лет этак надцать, пока не придет следующее поколение, которое решит перетряхнуть старье и повыкидывать если не все, то хотя бы половину. Впрочем, вполне вероятно, что я даже не обращу внимания на эти перестановки - настолько мне будет все безразлично. Вот размечталась! А что будет если... когда... может статься... Глупости, глупости все. Ерунда. Я просто умерла. Я просто глупая мертвая девчонка, ловящая каждый звук с улицы и придумывающая себе какие-то странные занятия, чтобы не сойти с ума. Что-то там, под окнами... Нет, показалось. Нет, не показалось! Сигнализация, сигнализация сработала! Кричи, кричи, родная... Я тебя люблю за то, что ты такая громкая, за то, что я тебя слышу на этом этаже, сквозь чертовы стеклопакеты, сквозь звукоизолированные стены... Кричи, ведь пока я тебя слышу, я еще могу себя обманывать, могу прикидываться, что жива... |
Текст размещен с разрешения автора
21 февраля 2002
Назад на Книжные полки Нан-Эльмота
