-...забавно. Значит, моя дочка... - и держит паузу, а сама на меня смотрит. Как мне знакомо это ударение на слово "моя"! 
- Моя дочка, - говорю с тем же ударением. А она, как будто этого и ждала, встает с табуретки, подходит ко мне вплотную, смотрит в глаза сверху вниз:
- Андрей, мне казалось, мы договорились, - а я опускаю голову.Пусть себе разглядывает макушку мою сколько угодно:
- Ну хоть иногда-то ты можешь ее отпускать ко мне! Я вчера целый день ждал! - говорю в пол, а сам думаю: "Зачем? Бессмысленно. Эта женщина мне чужая, Ленка давно мне чужая, я сам-то себе чужой, зачем еще и ребенку жизнь портить?" - и жду, когда она взорвется, закричит - но нет, спокойно отходит, откусывает кусок шоколадки (в последний момент, когда заметил, что чая нет - купил таки презент в ближайшем киоске), садится - слишком спокойно, мне кажется...
- В последний раз, когда вы виделись, ты, по-моему, сам сказал, что в ближайшие несколько недель не сможешь уделять ей достаточно внимания. Соответственно я решила, что нет необходимости девочке ехать через весь город, черти куда... - явно хочет сказать что-то вроде: "Черти к кому", - но сдерживается, доедает шоколадку, оглядывается в поисках мусорного ведра, не видит его, комкает обертку. Засовывает в карман. 
Как мне хорошо знакома эта привычка - все, что некуда выбросить, Маринка распихивает по карманам, а потом, когда добирается, наконец, до урны, начинает вытаскивать всякую всячину, сортирует: это нужно, это уже никогда не пригодится (почему-то таких вещей всегда оказывается меньше, чем тех, которые жизненно необходимы). Смотрит на меня - словно не может понять, кто это и зачем пришел вдруг вечером к ней на кухню:
- Я даже рада, что она сейчас у бабушки. В конце концов, нам давно пора раз и навсегда разобраться. - И откуда только слова-то такие берутся? Сколько ж она готовилась к этому разговору, подбирала фразы, которые ей кажутся наиболее подходящими к случаю, а кого убеждает? Уж не себя ли? - Андрей. - Смотрю на нее в упор, прищурившись, что, мол, еще умного скажешь, голубушка? - Ты не можешь утверждать, что ты - хороший отец. - Конечно. Кто мне дал такой шанс? Побыть хорошим отцом, я имею в виду. А она продолжает, - В последний раз девочка приехала от тебя очень расстроенная. Она только что узнала новую игру, а ты даже отказался с ней поиграть. - Встает, подходит к окну, отворачивается на несколько секунд, потом снова обращается ко мне: 
- Я думаю... - Ну, давай, давай, говори, скорее, я даже уже хочу это услышать - приговор, прокурор уже все сказал, присяжные вынесли вердикт, произнеси это, Мариночка, я больше не приду, не позвоню, не побеспокою ни тебя, ни девчонку, эту высокую худую девчонку с серо-голубыми глазами, и, наверное, мне даже будет достаточно видеть ее только во сне, наверное, я быстро привыкну - человек ведь ко всему привыкает, такой вот он загадочный зверек... Но тут она срывается, падает на табуретку, закрывает лицо руками:
- Андрей... - всхлипывает. - Андрей, мне так тяжело, ты не представляешь, ты просто... - А я смотрю на нее, и мне хочется подойти к ней, погладить ее по рыжим волосам - когда ты в последний раз красилась, Мариночка? - и одновременно хочется мне убежать из этой квартиры, и подальше, и никогда уже не возвращаться, да и вообще, я забыл, я же терпеть ненавижу плачущих женщин, а она поднимает ко мне свои зареванные и от этого еще более зеленые глаза....