Перед Потопом

Афиглия Синдэ

aka Анориэль

Необходимое предисловие №1.

Сейчас модно писать длинные предисловия к книгам, объясняя читателям, как они должны воспринимать то, что они будут читать, если сумеют продраться через эти самые предисловия. Этот труд не будет исключением, хотя я, не желая утомлять возможных читателей данного текста, постараюсь не слишком растекаться "мысию по древу".

Ироническая критика, начиная с Лукиана и Л. Таксиля и заканчивая Алексом Экслером, Ассиди и Афиглионом Нолдо, осознанно или неосознанно выполняет весьма важную задачу: в развлекательной форме знакомит потенциальных читателей с особенностями и содержанием описываемого текста (в случае Экслера - фильма). Правда, критикам приходится для этого внимательно прочитать исходный текст, изучить его, вычленить, так сказать, основные достоинства и недостатки, и уже в приукрашенном иронией виде преподнести его любопытствующим. Такую цель вполне осознанно преследовала я при написании сего опуса. По примеру многоуважаемого Афиглиона, при изложении событий я старалась приводить оригинальные цитаты, которые в настоящем тексте выделены синим курсивом.

Профессору Дж.Р.Р. Толкиену
C.О. Рокдевятому
Афиглиону Нолдо
Алексу Экслеру
Ассиди Вэйнирэн
а так же Тэссе Найри и Альвдис Н.Н. Рутиэн
посвящает сей труд
Афиглия Синдэ

Необходимое предисловие №2

Брызги враждебности неблагодарных читателей да падут на них самих. Удалась книга, если мнения о ней полярны, несомненно удалась. Живая Арда за толстыми заборами требует, чтобы вопросы, которые возникают в головах у читателей:
"Почему Моргот, изображенный в "Атрабет Финрод ах Андрет" запредельно могущественным, терпит нолдор?! Зачем Маэдрос подвешен снаружи Тангородрима? - чтобы Фингону было удобнее его снять?!"
наконец нашли свой ответ. Пусть сами герои древних сказаний признаются, наконец, что думают они...

Необходимый эпиграф
C неба звёздочка упала,
Прямо милому в штаны,
Ничего, что всё пропало,
Лишь бы не было войны.
Народная частушка

Глава 1. Возвращение Джедая

Кто ты, без права в этот час ночной
Принявший вид, каким блистал, бывало,
Похороненный Дании монарх?
Я небом заклинаю, отвечай мне!
В. Шекспир "Гамлет, принц датский"

"Я умер?" - спросил себя Феанор, мучаясь страшной головной болью. "Добро пожаловать в наш хреновый мир обратно", - была вторая мысль. Он понял, что перевязан основательно, да и вообще, похоже, подлечен не только травами: задекорированная под изысканный канделябр капельница была поставлена на совесть. Со всех сторон эльфа окружала вражеская роскошь. Одеяла из шкур невинных зверюшек, которых любой постыдился бы убивать, укрывали его от северного ветра, гуляющего по комнате. "Не успел оклематься, уже пытают..." С отвращением отбросив одеяло и выдернув капельницу из разъема на руке, Феанор встал и подошел к двери, проверяя, далеко ли он сможет уйти. Ан нет, без капельницы далеко не утопаешь, шатает и голова болит. Подойдя к окну, чтобы вдохнуть свежего воздуха, Феанор углядел кнопку "Вызов" и, повинуясь привычке трогать предметы без надобности, нажал ее.

Мелькор тем временем пытался понять, зачем он спасал Феанора, если они друг друга теперь терпеть не могут. Приятные воспоминания об их совместных гулянках в Амане не помогали - все время припоминались неуклюжие соглядатаи Манвэ и этот дурачок Финвэ, которого Мелькор убил, чтоб насолить Феанору. Ничего на ум не приходило. Тут в тишине тронного зала пронзительно зазвенело. "Нарушает постельный режим, предатель", - понял Мелькор. - "Если помрет, все в Мандосе расскажет! И все века конспирации насмарку!"

"Как мы себя чувствуем?" - ласково спросил Вала хмурого Феанора, входя в комнату. - "Ну-ка быстро в постельку!" Феанор гордо выпрямился, но тут голова у него закружилась, и он был вынужден подчиниться врагу. "Ты пощадил того, чьего отца убил? Пощадил просто так, от доброты?" - слабо возмущался эльф.

"И тебя вылечат!" - невозмутимо ответил Мелькор, поправляя подушку и добавляя напоследок рассола в капельницу. От рассола у Феанора начались кошмары. Ему мерещились убитые Тэлери, горящее море, в котором глупец Оссэ корчился в пламени, и зарево достигало обоих берегов Белегаэра, и сражение с сотнями барлогов, которых он пытался спалить их Пламенем Своей Души, гонцы из Форменоса и их жадные взгляды - глазами и осанвэ - вперенные в падшего нолдора. Проснувшись в холодном поту, Феанор опять нажал кнопку вызова.

Явившемуся на зов Мелькору было приказано отчитаться за Дагор-нуин-Гилиат. "Выздоравливает", - обрадовался Вала, радостно рассказывая Феанору, что поддельный рассыпающийся в пепел в течение дня труп был вручен рыдающим феанорингам сразу после битвы. Феанор припомнил сыновей, которые учились у разных Валар, и повздыхал, что не знает, кем он больше дорожит, детьми или единственным другом Мелькором. "Надо бы сказать мальчикам, что я не умер, а то они, пожалуй, будут с тобой воевать", - сказал он. Мелькор посмотрел на Феанора особенным, теплым взглядом и заметил, что сыновья Феанора Врагу не поверят и посчитают живого Феанора самозванцем.

Закрыв эту тему, бывшие друзья ударились в воспоминания на тему "Вот если бы ты тогда меня выслушал... Если бы я отказался с тобой дружить..." Давно ли эти двое полыхали ненавистью? Буквально пару абзацев назад. А теперь сидят и спокойно обсуждают Финголфина.

"Я оставил его подышать бодрящим морозным воздухом", - хихикнул Феанор. - "Нас там немножко прокляли за Альквалондэ, потому что я корабли у Тэлери отобрал... А Сильмарили я Валарам не отдал. И тебе не отдавал, кстати... " - добавил он, пристально глядя на Мелькора. Тот смутился, вдруг поняв, что Феанор его не предавал, что он и Валаров обломил с Сильмарилями... "Е-мое, что ж я наделал-то!" - думал Мелькор. Видя, как мучается Вала, Феанор простил ему убийство Финвэ. "Но мои детки тебе не простят, они пойдут на тебя войной... Знаешь, мы там в Амане одну клятву дали..." У Феанора мелькнула мысль, как он сам, связанный Клятвой, будет жить бок-о-бок с Мелькором? Государь нолдор прогнал эту мысль как самую несвоевременную из возможных. И Феанор продемонстрировал Мелькору образы того, что происходило в Тирионе вскоре после гибели Древ. "С этими маньяками воевать себе дороже", - подумал Мелькор и подумал, что надо бы прекратить войну. "Я согласен на переговоры", - вслух сказал Вала.- " Предложу им Сильмарилл, авось им хватит одного на всех". "И еще отцовское внушение Маэдросу сделать как-то надо..." - добавил Феанор. -"Возьму пример с древних греков и приснюсь ему. Отцовой тенью пройтись перед сыном - хорошая идея, как ты думаешь?"

Глава 2. Дети - цветы жизни

Сын за отца не отвечает
(С) Сами-знаете-кто

"Как это Маэдрос согласился на переговоры с убийцей своего отца!" - возмущался Феанор, наблюдая в подзорную трубу за встречей двух посольств - "Я бы так никогда не поступил! Ничего не понимаю..." Тем временем Маэдрос и Мелькор сошлись в чистом поле. Мелькор встал в красивую позу и начал было излагать условия перемирия, как Маэдрос выхватил кинжал и попытался подло прирезать безоружного Валу. Возмущенный таким поведением Мелькор, скрепя сердце, двинул его от души своими обожженными руками, послав эльфа в нокаут. Дружина Маэдроса бросилась было на выручку своему лорду, но тут Мелькор запел. Звуковая волна в один момент опрокинула и смяла несчастных нолдор, никогда не слышавших рэйва.

Феанор, до которого донеслись отголоски Музыки Мелькора, неожиданно понял, что жизнь ему не мила, коли егодруг обречен на войну с его же сыновьями и лег снова умирать. "Доктор, мы его теряем!" - закричал бывший ученик Йаванны майя Ирбин. Мелькор бросился к капельнице. Так и есть, пустая! "Спирт, огурец! Плоскогубцы!" - материя слушалась Мелькора всегда, называемые предметы возникали в воздухе как по волшебству. Феанора реанимировали прямо на глазах у изумленного Маэдроса. "А трупом он был симпатичнее", - подумал было сын Феанора, но тут же бросился помогать спасать папу.

Как только Феанор пришел в сознание, он принялся, как встарь, ругать Маэдроса за плохое отношение к Мелькору. Маэдрос защищался: "Ты позвал нас на месть. Ты провел нас через Альквалондэ. А теперь ты говоришь, что Таро не вернуть?! Ты погряз во вражеской роскоши! Ты предал нас! Значит, весь поход был нужен тебе затем, чтобы ты мог броситься на шею своему ненаглядному Мелькору!" На клевету Феанор отвечать не умел, не было практики, поэтому он замкнулся в гордом молчании. "Я Сильмарилл отдам!" - неуверенно начал было Вала. Маэдрос гордо отвернулся, не желая идти на сделку ни с Врагом, ни с тем, кто стал рабом Врага. "Увести этого", - приказал Мелькор, осторожно вкладывая в руку Феанора Сильмарилл.

Маэдрос в темнице по примеру Эркюля Пуаро занимался составлен ясной картины произошедшего, только вместо карточных домиков он выкладывал мозаику из подручных средств. Картинка выходила невеселая - папа окончательно попал под влияние Врага и теперь Маэдросу в одиночку отстаивать независимость народа Нолдор.

Мелькор не заставил себя долго ждать. Перешагнув выложенный мозаикой на полу предупреждающий знак "You cannot pass!", он сел в единственное кресло и уставился на эльфа. Тот встал напротив в позе Наполеона (руки скрещены на груди, взгляд гордый, на лице румянец, на губах улыбка). Потаращившись друг на друга некоторое время, они завели разговор о тяжелой судьбе народа-игнанника. Маэдрос периодически нервно смеялся, не разжимая губ (привычка, перенятая многими нолдорами у Оромэ в свое время), слушая главного радетеля о благе Нолдор, которого он неожиданно встретил в лице Мелькора. Ничего не добившись, Вала пошел посоветоваться с другом.

"Феанор",- сказал Мелькор, заботливо поправив капельницу. "Твой сын упрям как осел. Я хочу его проучить, но мне надо твое родительское благословение на это". "Делай что хочешь!" - ответил Феанор, понимая, что он никуда не денется от этого. Свидание с Мандосом опять откладывалось на неопределенное время. "ЗА ЧТО-О-О?! За что мне все это?!" "Успокойся, друг мой! Твой сын останется в живых, только не волнуйся! Ты еще слишком слаб для таких волнений".

Глава 3. Военная хитрость

"Майтимо, что ты там делаешь?"
Лора Провансаль  "Черный лебедь"

Выйдя от Феанора, Мелькор раздумывал, как бы ему сдержать обещание, данное для успокоения больного. "Бросить волколакам нельзя, сдать в поликлинику для опытов нельзя, Тхурингветили отдавать тоже нельзя - недолго протянет, он не Берен, повесить, чтобы другим неповадно было... А вот это мысль! Только повесить велю не за шею. А за какую-нибудь другую часть тела... Саурон всё сделает в лучшем виде. А пока пошлю весточку остальным феанорингам".

Незаслуженно забытый Саурон Гортхауэр (тоже "Владеющий Силой Пламени", дословный перевод с ах'энн ) все-таки постарался оправдать доверие. Сначала провел эльфа по всему Ангбанду, чтобы деморализовать его зрелищем прекрасных взаимоотношений между слугами Врага, а потом приковал его за правую руку на видном месте на вершине Тангородрим. Маэдрос пытался сопротивляться и даже сбросил одного из лучших воинов Саурона в пропасть. Сау пошел жаловаться к Мелькору. "Орком больше, орком меньше", - философски ответил Вала, - "зато мой друг Феанор не расстроится". Саурон ощутил жестокий приступ ревности, но промолчал.

Изнывающие от безделья феаноринги встретили орков, посланных с вестями о Маэдросе и настоятельным предложением свалить из Хитлума на юг, с распростертыми объятьями, с трудом удерживаясь, чтобы не придушить их в этих самых объятиях. Узнав о том, что старший феаноринг теперь висит на Тангородриме, они тайком друг от друга немедленно оправились посмотреть на это диво. Маглор добрался первым, и, подойдя поближе, крикнул: "Майтимо, что ты там делаешь?" Маэдрос удивленно огляделся и, разглядев братьев, которые, кто в камуфляже, кто без, с разных сторон приближались к Тангородриму, подумал, что если каждый из них его об этом спросит, то уже Карантиру придется выслушивать что-то непечатное, а потому он решил замкнуться в гордом молчании, сделав вид, что ничего не слышит..

"Испортили Валар эльфов, испортили. А жаль", - подумал Мелькор, наблюдая за передвижениями феанорингов.- "Один Феанор еще на что-то похож. Кстати, пора приставить его к делу". Вернув Феанору его лазерный меч "Рок Огня", Мелькор взял его на экскурсию по Ангбанду. Феанор реагировал вяло, поэтому Вала отвел его освежиться в пламени Тангородрима. "Feel the Force", - напоминал он эльфу. Пламенный Феанор почувствовал силу, да так, что вулкан перевозбудился и чуть не поджарил Маэдроса, висевшего не так уж далеко от жерла.

Феаноринги тем временем устроили обычную свару: что делать, кто виноват, кто у нас теперь главный. На юг идти не хотелось, там был Дориат, а соваться туда со словами "Здравствуй, Эльвэ, убил Ольвэ и пришел к тебе…" не советовал братьям даже Келегорм. "Маэдросом придется пожертвовать", - настаивал Карантир. "Жаль, что до него не дострелить," - добавлял Келегорм. "Куда не кинь - все клин", - подытожил Маглор. В результате феаноринги все-таки решили из Хитлума не уходить, но никаких действий не предпринимать.

Маэдросу от всего этого было не легче. Он вспоминал о вражеской роскоши и страдал от отсутствия комфорта, которым наслаждался его отец заботами его друга-Моргота. Феанор же считал себя просто обязанным отплатить Мелькору за его чуткость. Поэтому однажды, собравшись с мыслями, он-таки решил пообщаться с Маэдросом. Явление отца-призрака уже было устроить нельзя, ведь сын уже знал, что папа живет и здравствует. Поэтому Феанор просто дозвонился Маэдросу по осанвэ.

Маэдрос чуть не свалился с узенького уступа, на котором стоял время от времени, чтобы отдохнуть от висения, когда услышал, что Феанор предлагает отринуть все мысли о мести за Финвэ, потому что за короля рассчиталась судьба. "У Мелькора сожжены руки. Так сожжены, что мне страшно при мысли о боли, которую он терпит безмолвно. Ежечасно. Я жалею его как друга; но, останься он моим врагом, я не мог бы придумать мести страшнее", - говорил Феанор сыну. - "Один Сильмарилл мне отдали, Клятву я исполнил, все в порядке. Да и давал-то я ее по пьяни..." "А мы-то были трезвые", - тоскливо заметил Маэдрос. "С тобой бессмысленно вести разумные беседы, сынок..."

Глава 4. А что венец? Венец, корона...

А гений и злодейство - две вещи несовместные.
(известное ошибочное утверждение)

Феанор стоял на балконе, под которым внизу, за мощным каменным парапетом была ужасающая крутизна, и предавался воспоминаниям. Впрочем, он довольно часто это делал. На этот раз он вспоминал Финарфина и жену, пытаясь понять, почему он всех оптом променял на одного Мелькора. "Все ведь им отдавал, горел на работе... А им еще и кофе в постель подавай...". Северный ветер заигрывал с волосами Феанора, но безнадежно - они оставались сухими и безжизненными.

Тем временем в темном-темном зале Темной темной Твердыни Мелькор обдумывал новую пакость и тоже предавался воспоминаниям - о борьбе с Унголиантой. "Дустом ее травил, пиретрумом кормил, все не сдыхала пакость, Сильмарили требовала. Хорошо Сау с Готмогом подоспели, огнем ее пожгли. И ведь не сразу на помощь пришли, подождали, пока я совсем завязну, Чипа с Дэйлом разыграли. Спасатели фиговы...". Додумав пакость, Вала отправился к Феанору объявлять ему, что долг платежом красен и не хочет ли эльф возместить стоимость капельниц работой на благо Арды и Мелькора, а именно - учить Людей плохому. "Ибо Атани по природе своей не принадлежат ни Тьме, ни Свету. И вольны выбирать то, что им ближе, ну а так как Валар там, а мы тут, мы им эту свободу выбора и предоставим", - подытожил Мелькор. -"А чтобы они нас полюбили, сделай-ка ты мне венец со своими Сильмариллами. Можно в виде нимба. Люди сразу поймут, что я светел и прекрасен". "И я насолю папе Эру, потому что люди будут плясать под мою дудку", - подумал он про себя.

Феанор обещал подумать и опять предался воспоминаниями (создание Сильмариллов и первый выход в них). Тем временем покой Ангбанда нарушали тоскливые причитания Мелькора, который в поте лица изобретал для венца новый металл. Саурон опять ощутил жестокий приступ ревности, когда выдохшийся Вала отверг его предложение помочь ему добраться до своих апартаментов, гордо заявив, что его не придется подбирать где-нибудь в коридоре. Феанор долго беседовал с принесенным ему слитком, прежде чем взяться за молот, но увильнуть от работы не получилось. Но и работа не помешала Феанору предаваться воспоминаниям (меч, приставленный к горлу трусливого братца; резня в Альквалондэ, как шел по трупам). Выковав венец, Феанор использовал Силу, чтобы намертво приклеить Сильмариллы к венцу, слить их воедино. (Как Берену пришлось впоследствии попотеть, вырезая Камень!). Сила не подкачала, венец, символизирующий единение всех стихий на свете был готов. На радостях друзья выпили.

Глава 5. Истребление пауков

Мир изменился... Я чувствую это везде... 
Галадриэль в прологе к Властелину Колец говорила что-то в этом роде

"Аман-911? Помогите! Защитите! Помогите! Мало нам Черного Властелина, так теперь еще и пауки-убийцы завелись поблизости! Приезжайте скорее! Наш адрес: Дориат, Менегрот, тронная зала... Не слышите?... Милый, никто к нам не приедет... Кто-то испортил телефонную линию, что идет по северным льдам".

Мелькор тем временем показывал Феанору северные достопримечательности и сокрушался, что эльфы не желают здесь жить. "Холодно им тут, что ли?"- жаловался Вала. - "Эльфы – слишком народ Единого. А орки…– он покачал головой, – орки не видят. Совсем. Все время сослепу сваливаются в эти прекрасные пропасти!" "А что же люди?" - спросил Феанор. "Лю-уди!! Ау!!! Не идут, видишь? А я стал слишком стар... Супер стар... А еще Унголианта портит мои прекрасные пропасти своей паутиной. Орки в ней застревают, и еще долго немузыкально орут, прежде чем сдохнуть... А еще она музыку мою поглощает... Половину кассет перепортила, в паутину пленку перерабатывает!" "Я убью ее своим лазерным мечом, дорогой друг!" - крикнул Феанор. "Используй лучше Силу", - устало сказал Мелькор.- "А в фехтовании тебе надо бы поупражняться. С моим другом Сауроном, например". "С Сау не буду", - ответил Феанор. - "Он меня, пожалуй, проткнет, а потом скажет, что случайно". "Ну ладно, тогда я тебе барлогов на помощь пришлю", - великодушно предложил Мелькор. Феанор поежился, но не мог не признать, что Ангбандские Бичи - отличные воины. "Когда ты познакомишься с ними поближе, ты поймешь, что это чудесные ребята и прекрасные музыканты", - продолжал Вала. -"А ловить мы ее будем на живца. На венец, то есть. Тем более, если она вдруг венец проглотит, то отравится и помрет". "А я?" - спросил Феанор. "Я буду надеяться на лучшее", - ласково сказал Мелькор.

По примеру добродетельных рыцарей Феанор перед битвой помолился на свой лазерный меч, после чего Мелькор отвел его в казарму - знакомиться с барлогами во второй раз. Узнав, что им предстоит дать концерт для Унголиант, причем солистом будет сам Феанор, огненные ребята пришли в восторг и немедленно сели обсуждать репертуар. Мелькор с удовольствием наблюдал за процессом из-под соболиных бровей.

Отправив Феанора на бой за правое дело, Мелькор тут же принялся переживать за друга. Саурон, застукав за этим Повелителя, опять ощутил.. ну вы поняли. Маэдрос увидев со своего наблюдательного поста Феанора в венце с Сильмариллами, сначала радовался как ребенок. Правда, вскоре за папой погнались барлоги.

"Цып-цып-цып!" - раздавалось в мертвом лесу. Унголиант не заставила себя ждать. А вот барлоги не спешили на помощь. "Готмог! Валар тя благослови, где?!" - возопил Феанор, повторяя маневр Сэма Скромби против Шелоб. Барлоги не подкачали и пламенем Удуна пожгли Паучиху. Феанор подскочил к ней и начал колошматить ее своим мечом: "За Древа! За Мелькора! За Древа! За Мелькора!". Пару раз он промахнулся и чуть не попал по барлогам. Те не обиделись.

Паучиха сдохла, успев, впрочем, попортить венец и куснуть Феанора. Мелькор послал Тхурингвэтиль, Таринвитис, как ее звали в Ангбанде, чтобы та отнесла Феанора оркам - на излечение. "Повелитель, я могу и сама полечить этого красавчика", -предложила было вампирша. "Н-не надо!" - быстро сказал Мелькор. - "От орочьего лечения он может еще  очухается...".

У орков Феанору не понравилось. Антисанитария и невежство процветало среди жителей Соснового нагорья, незнакомых с последними достижениями ангбандской техники и эльфийской медицины, да еще орочка-сиделка немедленно положила глаз на симпатичного пациента. Феанор никак не понять, чего ради его, Великого Победителя Паучихи, Друга Властелина Эндорэ, засунули в эту психушку. Он не знал, что покусанный Унголиантой, он временно сам стал опасен для окружающих. Тхурингвэтиль чуть не лишилась рассудка, попытавшись с ним поговорить. 

Не в силах выносить орочью гигиену, на третьи сутки эльф бежал в леса в поисках просветления. Впасть в нирвану Феанору помешала майэ Мелиан, которая пыталась вправить ему мозги, напоминая о первоисточнике. Но вправлять там было нечего, поэтому некоторое время спустя Маэдрос мог лицезреть папу, возвращающегося в Ангбанд с Сильмариллями и торжественную встречу, все-таки устроенную Победителю Унголиант, Другу Властелина Эндорэ. "Если Мелькор думает, что я ему сейчас устрою передачу короны, он обломается", - подумал Феанор. Но Мелькор распахнул ему свои объятия и поздравил с возвращением домой. Саурон опять испытал жестокий приступ ревности. Читателя уже не должно удивлять, почему Саурон в результате стал Жестоким.

Глава 6. Закат солнца вручную

Служить бы рад, прислуживаться тошно.
Грибоедов "Горе от ума"

Галоп отлично выгоняет из головы все лишние мысли. Поэтому к людям Феанор и Мелькор скакали именно галопом, Феанор - чтобы не думать о Маэдросе, Мелькор - чтоб не отстать от Феанора. Доскакав до Хильдориэна на одной ножке, друзья поняли, что Мелькора тут не ждут. "Валар поработали", - пожаловался он Феанору.- "Так что, как и в случае с Паучихой, друг, тебе идти вперед одному. Давай-ка я к тебе ниточку привяжу, чтобы знать, далеко ты или нет... Да и не заблудишься...". Феанор, голову которого окружало сияние Сильмариллей, поступью нового пророка направился вглубь леса. 

Дойдя до места, где дрыхли Люди, Феанор дернул за веревочку и Мелькор перенесся к эльфу, активно внушая окружающему миру, что он всего лишь идет на помощь другу, заблудившемуся в страшном темном лесу. Военная хитрость удалась и Мелькор, стоя над спящими Людьми, пел им песни, лишающие покоя. Люди беспокойно ворочались во сне, но не просыпались. Даже восход Луны, который способствовал тому, что мелодия Ибринизилпатанезела зазвучала громче, заглушив на время голос Тулукхеделгоруса, не произвел на Атани никакого впечатления. А Феанор плакал от счастья, глядя на Луну, чем вызвал жесткий приступ ревности у Мелькора, который приказал Саурону захватить Тилиона. "Я тут ни причем", - смутившись, сказал Феанор. "Ладно. Саурон достанет для меня Луну с неба и притащит в Ангб... Не получилось", - прокомментировал Мелькор неудачное покушение на Тилиона.

Тем временем нолфинги и арфинги пришли по Вздыбленным льдам.

Тестовый запуск светил, видимо, удовлетворил Валар, так как семь лунных дней спустя дувшиеся друг на друга в Хильдориэне Феанор и Мелькор наблюдали восход Солнца на западе и пробуждение людей. Вдоволь насмотревшись на ползающих по земле Атани, друзья ушли разбираться в чащу леса. "Тебе ведь нравятся… м-м… новые Светочи?" - спросил хмурый Вала у Феанора. "Ага", - восторженно выдохнул Феанор. "А мне не очень", -сказал Мелькор.- "У меня может случиться солнечный удар. Оставайся как ты тут моим наместником над людьми". Феанор обиделся: "Если я тебе друг, то служить не стану. "

Тем временем нолфинги и арфинги стучались в ворота Ангбанда. Саурон приказал не открывать ворота, чтобы не нарушать доверия своего друга Мелькора.

Феанор и Мелькор не верили в естественный отбор, поэтому заботились о новорожденных Людях, заменяя им родную мать - лечили их от простуды, учили охотиться, делать посуду. Целительство наложением рук и светящийся венец производили неизгладимое впечатление на людей, поэтому встречались впоследствии во многих людских легендах. Видя, что Феанору понравилось новое дело, Мелькор опять завел разговор о наместничестве: "Поживешь на свежем воздухе, здоровье поправишь. А я буду тебя навещать, честное слово".

Тем временем Фингон узнал, что его друг Маэдрос висит на Тангородриме, и пришел узнать подробности у феанорингов, как туда добраться: "Не советую, гражданин... мнэ-э... не советую. Съедят!"- ответил ему Келегорм. Фингон решил проверить.

Саурон с вершины башни с интересом наблюдал за передвижениями Фингона. "Если бы не Феанор, из-за которого Мелькор отдал дурацкий приказ не трогать эльфов, не шастали бы тут всякие", - майя подавил воспоминание о каком-то из жестоких приступов ревности.- "А этот еще и песни поет... Орлов всяких вызывает. Manwe Air Force, не иначе".

"Я Тучка, Тучка, Тучка, а вовсе не медведь! Ах, как приятно Тучке по небу лететь!" -  пел Фингон песню, сложенную еще во времена блаженства Валинора во славу Манвэ.  Маэдрос, заслышав знакомый голос, подхватил песню: "А в синем-синем небе порядок и уют - поэтому все Тучки так весело поют!" 

"Как бы тебе отсюда спуститься?" - крикнул Фингон. "Ты должен сбить меня из лука!" - ответил Маэдрос. "Но если я выстрелю в тебя, ты же испортишься!" - засомневался Фингон. "А если ты не выстрелишь, тогда я все тут равно испорчусь!" Аргумент показался Фингону весомым, поэтому он очень тщательно прицелился и выстрелил. "Ой-ой-ой!" -  вскрикнул Маэдрос. "Разве я не попал?" - удивился Фингон. "Не то чтобы совсем не попал",- был ответ,- "но только не попал в меня!" 

В этот момент прилетел орел, привлеченный песней во славу Манвэ. Фингон Отважный, увидев орла, действовал быстро. Кое-как взгромоздившись на птичку, он полетел спасать друга. С третьего захода он попал по Маэдросу по руке. Тот решил, что умирает, и воззвал к папе напоследок. 

Феанор, который уже очень давно не говорил с Маэдросом, чуть не упал, когда услышал, что тот с ним прощается. "Мелькор, что с моим сыном?!" - возопил Феанор. "С которым?" - удивился Мелькор. "С Маэдросом!!" "И незачем так орать", - спокойно сказал Мелькор, дозваниваясь до Саурона. - "Сейчас все выясним". Сау слышно было плохо, он оправдывался и нес что-то невразумительное:"звал тебя... на орле... отсек руку... унес... не решился... сам Единый". "Нам надо вернуться, Феанор. Кто-то спер Маэдроса, который был мне щитом от войны с нолдорами. И только мой папочка мог устроить мне такую подлянку". Феанор посочувствовал другу: личной неприязни к Единому он не испытывал, но заботы Мелькора привык считать своими.

Уткнувшись лбами в гривы коней, друзья скакали в Ангбанд.

Место для отзывов

Вернуться на Письменный стол Анориэль


Hosted by uCoz