Эва всегда все понимала. Даже когда накануне он попросил ее пополнить запасы
виски в доме и не звать гостей, она только кивнула. А сегодня вечером, сразу
после ужина, пошла с Феликсом в детскую. Перед этим она молча обняла его и
несколько мгновений стояла рядом, но малыш решительно потянул ее к двери: «Мама,
игать! Игааать!» Эва подхватила ребенка на руки и сказав: «Дорогой, мы будем в
детской», неторопливо скрылась за дверью.
Дурацкую фразу «я хотел бы побыть один» не потребовалось говорить вслух.
Она знала, что именно это ему нужно сегодня вечером. В другие дни он мог
загружать себя чем угодно - делами в правительстве, семейными радостями, строить
крепости, носиться с инспекциями по всей Галактике, и не позволять себе остаться
наедине с воспоминаниями. С сожалениями. Сегодня можно.
Он прошел в кабинет, выключил комм и притушил верхний свет. Взял с подноса
бутылку виски, налил два стакана. Немного подумав, прошел к шкафу, где хранились
фотографии, вернулся к столу и сел, открыв альбом наобум, где-то в середине. Эва
в свадебном платье, родители, какие-то родственники. Оскар. Выпьем, друг.
В бутылке оставалась примерно треть, когда где-то в глубине дома прозвенел
звонок. "Я же просил никого не звать," - мелькнула мысль в затуманенном сознании.
-"Надеюсь, Эва сумеет их спровадить".Надежда не оправдалась, через несколько
минут в коридоре послышались шаги, слегка скрипнула дверь. Он с легким чувством
раздражения поднял взгляд от только что наполненного стакана. Эва всегда все
понимала. Пожалуй, этот гость был одним из немногих, кого не хотелось немедленно
вышвырнуть за дверь. Пусть останется.
- Входите, Нейхардт, - произнес он вслух. Сегодня и сейчас можно обойтись без
званий. Мюллер вошел, держа что-то в руках. Поставил свою бутылку рядом с уже
почти опустевшей. - Выпьете?
Мюллер молча кивнул, внимательно оглядел кабинет и, не прикасаясь ко второму
стакану, взял с подноса третий и опорожнил бутылку. Подумав, добавил себе пару
кусочков почти уже растаявшего льда из вазочки. Сел напротив. Выпили, не чокаясь.
- Хорошо, когда всегда все делаешь правильно? - внезапно сказал вслух хозяин
дома.
- Вероятно, - ответил гость. - Хотя у меня тоже есть о чем сожалеть. Если не о
поступках, то хотя бы о словах.
- "Лучше война или мятеж, чем балет", да? - Миттермайер почти усмехнулся. -
Сейчас никто на поэтический вечер нас не гоняет..
- И на войну тоже, - отозвался Мюллер. - Кстати, я принес виски тридцатилетней
выдержки.
- Достойный напиток. Наливайте.
Несколько минут они пили молча. Но когда есть собеседник, мысли невольно хотят
вырваться на свободу, облечься в слова... и получить ответ.
- Выбирать из двух зол - это обычное дело. А если наоборот? Если надо выбирать
между двумя верностями...
- Или тремя, - закончил Мюллер.- Но это то же самое. В любом случае, за выбор
потом отвечать приходится самому, какой бы выбор не стоял.
- От ответственности я никогда не бегал, - сказал Миттермайер, наливая еще. - И
никому не позволял от нее сбежать, если это было в моих силах. Получается, что
все получили, что заслуживали. Прозит!
- Прозит! Тогда...
- Я не могу смириться с тем, что... они заслужили именно это. Все справедливо и
жутко неправильно, - Миттермайер судорожно вздохнул. - Не знаю, как еще
объяснить.
- Мне кажется, я понимаю, что вы хотите сказать, флот-адмирал.
- Вольфганг. Договорились?
- Хорошо. - Стаканы звякнули, впервые за вечер. - Вольфганг, если я скажу еще
раз, что тогда и там все по-другому поступить не могли, это не поможет, правда?
- Правда. Я это знаю, потому что сам себе говорил это много раз. А толку?...
Если бы..
- Вольфганг, не надо. Налить вам еще?
- От вашего тридцатилетнего виски осталось года два, - ответил Миттермайер. - В
шкафу есть еще бутылка.
В голове шумело. Сильно шумело. Миттермайер наблюдал затуманенным взором, как
Мюллер слегка неверными шагами идет к шкафу, берет виски и возвращается. "Интересно,
доберусь ли я сегодня до спальни или лучше не пытаться?" - всплыла в сознании
неожиданно трезвая мысль. - "Не зря же в кабинете диван поставили."
- Есть вещи, которые нужно просто пережить, - сказал Мюллер, уже почти рухнув в
кресло напротив.
- Оказывается, это куда с-сложнее, чем людей, да? - преувеличенно осторожными
движениями, Миттермайер наполнил стаканы. От льда остались одни воспоминания, да
и вряд ли сейчас он смог бы попасть щипцами в вазочку.
- Именно. Время, время, время... - Мюллер медленно перевел взгляд на настенные
часы и выпил залпом. - Уже п-поздно. Наверное, мне п-пора. Надо идти, с-столько
дел завтра...
- Время... - протянул Миттермайер, словно не услышав последних фраз. -
Когда-нибудь обязательно нас-ступит время, когда... - Он посмотрел на
собеседеника и слегка поднял брови. Мюллер спал, уронив голову на стол рядом со
вторым, так никем и не выпитым стаканом. "Может стоило закусывать", -мелькнула
дурацкая и несвоевременная мысль. Миттермайер вздохнул. Встал, опираясь о стол,
пошатываясь прошел к незаженному камину и взял зажигалку. "Вроде бы и выпили
немного," - подумал он. - "Или Мюллер начал не здесь. Может быть.." Думалось с
трудом. Миттермайер вяло порадовался результату, ведь собственно его он и
добивался. Вернувшись к столу, он с минуту стоял, собираясь с силами, потом
одним решительным движением понял Мюллера под мышки и дотащил до дивана. С
трудом удержался от того, чтоб не рухнуть рядом, но все-таки вспомнил, зачем
брал зажигалку и с помощью неожиданно возникающей по пути мебели добрался до
кресла. Выключил лампу и поднес огонек к стакану, налитому для того, кого здесь
не было. Виски вспыхнуло голубым и зеленым.
- Это тебе, Оскар, - прошептал Миттермайер, устраиваясь в кресле поудобнее. -
Когда-нибудь...
"Эва, наверное, расстроится. Но она поймет."
